пятница, 26 июня 2015
01:04
Доступ к записи ограничен
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
среда, 07 января 2015
07.01.2015 в 02:20
Пишет Linuana:out of the womb and into the void.
full size || on 8tracks
art by fonbless
"A snake with two tails and a snake with the lost tail which will never grow".
Как-то я сказал fonbless, что было бы неплохо набросать арт с Солидусом и Ликвидом. Как-то всё перешло в ролплей, который продолжается до сих пор и с которого я рыдаю как и с другого нашего ОТП из этого фандома. Чистая кристаллизованная боль, которую я ни на что не променяю. И спасибо Вулфушу, что разделяет со мной это бремя и терпит все мои выходки, ведущие к ещё большим страдания персонажей.
URL записиfull size || on 8tracks
art by fonbless
"A snake with two tails and a snake with the lost tail which will never grow".
Как-то я сказал fonbless, что было бы неплохо набросать арт с Солидусом и Ликвидом. Как-то всё перешло в ролплей, который продолжается до сих пор и с которого я рыдаю как и с другого нашего ОТП из этого фандома. Чистая кристаллизованная боль, которую я ни на что не променяю. И спасибо Вулфушу, что разделяет со мной это бремя и терпит все мои выходки, ведущие к ещё большим страдания персонажей.
среда, 31 декабря 2014
суббота, 20 декабря 2014
Зима в этом году выдалась вдохновляющей. Утро теплое, темное и очень дождливое, через огромные лужи переступаешь с помощью силы мысли за невозможностью их разглядеть в этой утренней бездне. Кое-как допрыгиваешь до школы, учишься, учитель английского пытается зажечь в нас, как и в себе, новогоднее настроение.
Успешное утро, светлое возвращение домой. Тебя похвалили, радости нет предела. Мама, зарядившись огромным количеством позитивной энергии, тащит в развлекательный центр на шоппинг тур. Ну как шоппинг. Зыринг тур. Не успев подняться даже на второй этаж слышим мобильный телефон.
"Он хрипит. Я вызвала скорую. Потом вам перезвоню".
- Бери сумку и пошли домой.
- А что произошло?
- Дядя твой хрипит. Еле дышит. Не знаю что у них там произошло.
Это звонила его гражданская жена; она работает медсестрой в какой-то психиатрической больнице в Москве, знакома чуть ли не со всеми тонкостями строения и реакции человеческого организма на те или иные препараты.
Пришли домой. Пришлось быстро переодеться и дежурить с корвалолом около маминого дивана. И в этом предложении нет ни капли иронии. Все утреннее настроение сошло на нет, проснулась ответственность и невероятное волнение. Вызвали знакомого, работающего таксистом.
- Валентина? Приехала скорая. Он умер.
На том конце бросают трубку. Осторожное, медленное движение, телефон кладется в сторону. Я давно не видела маму... Такой. Она плачет, плачет навзрыд, обнимает меня, а я обнимаю её. Я всё слышала. Как и всегда оказалась в курсе сразу после мамы. Невольно поднимается температура уже от собственного надрывного плача, но необходимо держаться, она не должна видеть, что мне плохо.
- Этого стоило ожидать. Мы ведь уже морально к этому готовились, - наконец тихо шепчет она, вытирая слезы. Казалось, что она уже пришла в себя, но её руки дрожат, а дыхание слишком частое.
- Ты только не переживай, за тебя я волнуюсь больше всех.
- Со мной все будет хорошо, - как обычно отвечаю я и беру её ладонь, нежно поглаживая. - Главное ты держись.
Стоит ли говорить, что, похоронив огромное количество людей, эта женщина не сломалась, не потеряла рассудок, продолжила бороться не только за себя.
Ведь мы уже давно живем одни.
Она переодевается в черное. Непривычно видеть её в черном. Нет-нет, она никогда не была пёстрой или выделяющейся. Нет, отнюдь. Она всегда была строгой, причем не только внешне. И к этому обязывал не только дресс код, как это принято сейчас говорить.
В ней всегда была эта серьезность, ответственность перед близкими, во многом это передалось и мне.
И вот скоро она уехала туда, на квартиру к своему брату, она нужна была для чего-то. А я осталась дома одна, с телефоном в руках нервно печатая что-то. Мне нужна была поддержка. Я не могу сейчас всё свалить на нее. Ей не лучше, чем мне.
С ужасом вспоминаю вечер пятницы. Вернувшись невероятно уставшей, успела немного отписаться своему Волчонку и заснула. Вот тогда и начались странные вещи. За непродолжительный сон я увидела достаточно реалистичную картину. Я зашла со знакомой в квартиру и, обернувшись, увидела своего дядю, в крови, с отвёрткой в груди.
"Уходи, уходи немедленно. Потом объясню, уходи".
Я начала выпихивать подругу из дому, а когда это получилось, замерла в прихожей.
- Сон в руку, да? - устало спрашивает мама, когда вернулась. - Конечно, мы много об этом говорили. Это твои эмоции. Но я все же доверяю твоему чутью.
- Только чутье это на смерти, - невесело хмыкаю в ответ и делаю очередной глоток кофе.
Голова трещит по швам. Мы вспоминаем все. И хорошее, и не очень, и я чувствую, как к горлу подступает ком. Но мама смотрит, она рядом, ей больно не меньше.
Читаем вместе Ветхий Завет.
- Знаете, я нашла целую упаковку таблеток... - слышу я в динамике телефона. - Выбросила, чтобы милиция не нашла.
- Знаешь, я думаю, что раз баночки от настойки боярышника стояли ровно, как ты сказала, то он их явно не принимал, - наконец выдавливаю я. - Это уже работа его "жены".
Мама ничего на этот счет не стала уточнять. Она просто была согласна.
Может, они хотели все списать на сердечную недостаточность, но тело ведь пожелтело. А это последствия передоза самым сильным транквилизатором, существующим в нашей стране. Да, в СССР можно было открывать собственный киллерский бизнес. Впрочем, и фармацевтике не было равных.
Но что теперь говорить об этом. Это уже прошлое.
Мама просит сказать ей, что она ни в чем не виновата, она чувствует перед ним вину. Но за что? Она бы ничего не сделала.
Не смогла бы.
И все это слилось в общий сумбур; во вторник похороны, поминки. В понедельник осмотр места для захоронения. Все документы готовы.
Я не хочу больше смертей.
Не хочу бессмысленных размышлений о смерти.
Не хочу еще больше боли.
А на кладбище уже листочку со старой березы негде упасть.
Успешное утро, светлое возвращение домой. Тебя похвалили, радости нет предела. Мама, зарядившись огромным количеством позитивной энергии, тащит в развлекательный центр на шоппинг тур. Ну как шоппинг. Зыринг тур. Не успев подняться даже на второй этаж слышим мобильный телефон.
"Он хрипит. Я вызвала скорую. Потом вам перезвоню".
- Бери сумку и пошли домой.
- А что произошло?
- Дядя твой хрипит. Еле дышит. Не знаю что у них там произошло.
Это звонила его гражданская жена; она работает медсестрой в какой-то психиатрической больнице в Москве, знакома чуть ли не со всеми тонкостями строения и реакции человеческого организма на те или иные препараты.
Пришли домой. Пришлось быстро переодеться и дежурить с корвалолом около маминого дивана. И в этом предложении нет ни капли иронии. Все утреннее настроение сошло на нет, проснулась ответственность и невероятное волнение. Вызвали знакомого, работающего таксистом.
- Валентина? Приехала скорая. Он умер.
На том конце бросают трубку. Осторожное, медленное движение, телефон кладется в сторону. Я давно не видела маму... Такой. Она плачет, плачет навзрыд, обнимает меня, а я обнимаю её. Я всё слышала. Как и всегда оказалась в курсе сразу после мамы. Невольно поднимается температура уже от собственного надрывного плача, но необходимо держаться, она не должна видеть, что мне плохо.
- Этого стоило ожидать. Мы ведь уже морально к этому готовились, - наконец тихо шепчет она, вытирая слезы. Казалось, что она уже пришла в себя, но её руки дрожат, а дыхание слишком частое.
- Ты только не переживай, за тебя я волнуюсь больше всех.
- Со мной все будет хорошо, - как обычно отвечаю я и беру её ладонь, нежно поглаживая. - Главное ты держись.
Стоит ли говорить, что, похоронив огромное количество людей, эта женщина не сломалась, не потеряла рассудок, продолжила бороться не только за себя.
Ведь мы уже давно живем одни.
Она переодевается в черное. Непривычно видеть её в черном. Нет-нет, она никогда не была пёстрой или выделяющейся. Нет, отнюдь. Она всегда была строгой, причем не только внешне. И к этому обязывал не только дресс код, как это принято сейчас говорить.
В ней всегда была эта серьезность, ответственность перед близкими, во многом это передалось и мне.
И вот скоро она уехала туда, на квартиру к своему брату, она нужна была для чего-то. А я осталась дома одна, с телефоном в руках нервно печатая что-то. Мне нужна была поддержка. Я не могу сейчас всё свалить на нее. Ей не лучше, чем мне.
С ужасом вспоминаю вечер пятницы. Вернувшись невероятно уставшей, успела немного отписаться своему Волчонку и заснула. Вот тогда и начались странные вещи. За непродолжительный сон я увидела достаточно реалистичную картину. Я зашла со знакомой в квартиру и, обернувшись, увидела своего дядю, в крови, с отвёрткой в груди.
"Уходи, уходи немедленно. Потом объясню, уходи".
Я начала выпихивать подругу из дому, а когда это получилось, замерла в прихожей.
- Сон в руку, да? - устало спрашивает мама, когда вернулась. - Конечно, мы много об этом говорили. Это твои эмоции. Но я все же доверяю твоему чутью.
- Только чутье это на смерти, - невесело хмыкаю в ответ и делаю очередной глоток кофе.
Голова трещит по швам. Мы вспоминаем все. И хорошее, и не очень, и я чувствую, как к горлу подступает ком. Но мама смотрит, она рядом, ей больно не меньше.
Читаем вместе Ветхий Завет.
- Знаете, я нашла целую упаковку таблеток... - слышу я в динамике телефона. - Выбросила, чтобы милиция не нашла.
- Знаешь, я думаю, что раз баночки от настойки боярышника стояли ровно, как ты сказала, то он их явно не принимал, - наконец выдавливаю я. - Это уже работа его "жены".
Мама ничего на этот счет не стала уточнять. Она просто была согласна.
Может, они хотели все списать на сердечную недостаточность, но тело ведь пожелтело. А это последствия передоза самым сильным транквилизатором, существующим в нашей стране. Да, в СССР можно было открывать собственный киллерский бизнес. Впрочем, и фармацевтике не было равных.
Но что теперь говорить об этом. Это уже прошлое.
Мама просит сказать ей, что она ни в чем не виновата, она чувствует перед ним вину. Но за что? Она бы ничего не сделала.
Не смогла бы.
И все это слилось в общий сумбур; во вторник похороны, поминки. В понедельник осмотр места для захоронения. Все документы готовы.
Я не хочу больше смертей.
Не хочу бессмысленных размышлений о смерти.
Не хочу еще больше боли.
А на кладбище уже листочку со старой березы негде упасть.
среда, 20 августа 2014
10:18
Доступ к записи ограничен
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
понедельник, 18 августа 2014
Я просто оставлю эту наркоманию здесь.
Задачи: прыгая с цветка на цветок добраться до финиша.
Полет выглядит как в Infamous или Prototype. И это психоделия со смеющимся Эйденом.
Первая настоящая попытка нарисовать Босс. После того, ка провозилась со цветом, плюнула и перебросила в черно-белый. Надо очень много работать.
Пойду поищу фотографии Шарлотты Рамплинг и начну делать наброски, чтобы Босс была похожа сама на себя. А то совсем ручки из попки начали расти.
Сейчас шёл в ванную положить в шкаф фен. От моей комнаты до нее сделать два шага, а справа находится кухня.
Было достаточно темно, считая еще и тот факт, что свет в банке напротив оказался выключен и больше не светил в окно. То есть, кроме очертаний стола и всего остального ничего нельзя было увидеть. Почему-то мне показалось, что оттуда за мной следит уже известная многим Лиза из P.T.
никогда я еще так не боялся. Вот серьезно. Как можно быстрее шмыгнув обратно в комнату, я услышал, как что-то на кухне упало, хотя мама уже спит. Мысленно проговорив пару бранных словечек я выключил свет и прыгнул в кроватку.
Хорошо, что лежу спиной к двери. Не вижу, что там, в темноте.
Пора бы еще поиграть в Outlast. Эта игра странно на меня влияет. После нее я не боюсь темноты.
Впрочем, я и раньше так делала и не боялась. Но тогда я была погружена в мысли о каком-нибудь диалоге с Вулфушем-старшим или смаковала очередную несуразную идею, просто держа телефон в руках. Телефон. В руках. Со знанием того, что там кто-то ждет моего ответа. И мне не страшно. По крайней мере, не страшно от ощущения того, что я не одна еще не сплю в квартире. Хотя это совсем не так. Да и Линуш внезапно пропал.
в общем, пора спать. Это очевидно.
Было достаточно темно, считая еще и тот факт, что свет в банке напротив оказался выключен и больше не светил в окно. То есть, кроме очертаний стола и всего остального ничего нельзя было увидеть. Почему-то мне показалось, что оттуда за мной следит уже известная многим Лиза из P.T.
никогда я еще так не боялся. Вот серьезно. Как можно быстрее шмыгнув обратно в комнату, я услышал, как что-то на кухне упало, хотя мама уже спит. Мысленно проговорив пару бранных словечек я выключил свет и прыгнул в кроватку.
Хорошо, что лежу спиной к двери. Не вижу, что там, в темноте.
Пора бы еще поиграть в Outlast. Эта игра странно на меня влияет. После нее я не боюсь темноты.
Впрочем, я и раньше так делала и не боялась. Но тогда я была погружена в мысли о каком-нибудь диалоге с Вулфушем-старшим или смаковала очередную несуразную идею, просто держа телефон в руках. Телефон. В руках. Со знанием того, что там кто-то ждет моего ответа. И мне не страшно. По крайней мере, не страшно от ощущения того, что я не одна еще не сплю в квартире. Хотя это совсем не так. Да и Линуш внезапно пропал.
в общем, пора спать. Это очевидно.
воскресенье, 17 августа 2014